Проза
ФОБИИ ЕВЫ
Больше всего на свете Ева боится мышей и кентавров. Ни тех, ни других, правда, ещё не видела, но многое слышала от лесного ветра. Мышей в доме нет, потому что нет хлеба: Адам, потешившись на охоте, тащит на обед кабанов да оленей. «Скоро-скоро и хлебца поедим, - обещает, - я вчера за ручьём распахал шесть соток».
Распахал? Ужас! Значит, скоро полезут со всех углов за хлебными крошками эти мерзкие мыши? Куда от них прятаться? Под кровать? Так ведь и её нет: одна львиная шкура на полу.
– Что ты, храбрая моя, мышей боишься? – смеётся Адам. – Они такие шустрые, милые, всякое пищат, веселей одной будет…
И приносит Еве мышку. Почти настоящую. Ева до тёмной ночи сидит за компьютером, нежно поглаживая и в самом деле довольно милое Божье создание с лёгким колёсиком на спинке, а по экрану прыгают ласковые и звонкие бусинки мышиных глаз…
Ева счастлива, что навсегда избавилась от своей фобии: она – первая в мире женщина, которая не боится мышей!
Однако по-прежнему страшится кентавров. Где-то они скачут в Микенах, под Троей, в Спарте - эти глупые придумки древних греков: брутальные мужики с тяжёлыми конскими задами? А. может, и не такими тяжёлыми? Копытами стучат, лягаются? А что копыта? Адам иногда так взбрыкнёт, а потом, отходя, заржёт – жеребец настоящий!
Ева долго думает о кентавре. А грива-то у него, говорят, какая грива! Адам вот уже лысеть начинает…
– Может, ненастоящего заведём? – Ева, как по мышкиному колёсику, нежно ведёт пальчиком по адамову яблоку.
Утром Адам переходит ручей, забирается на горку и, задрав голову, кричит:
– Отец родной, отче небесный, прости, что снова беспокою, у тебя есть ещё кентавры, хотя бы ненастоящие?!
– Для кого?
– Для Евы.
Бог молчит. А за ручьём ржёт кентавр. Настоящий.
30.04.2013