Можно сказать, вышневолочанин Борис Рапопорт не любит туда заглядывать. Он – поэт земной, далекий от мистики. Однажды другой безвременно ушедший поэт Алексей Прасолов сказал: «Не надо прикрывать бескрылость души неистовыми словесами». Душа у автора книги, несомненно, крылата и летает там, где ей хорошо. Это чувствуешь по бережным словам наперекор всем приметам: «Хочешь счастья? / Возвращайся! / Дому старому – поклон. / Оглядись, не обольщайся: / Видишь, сед твой ранний клен…»

Для поэта есть своя красота в стылом пейзаже, ему вообще близка зима. А уж как он делает ее «теплой» – это секрет. Впрочем, все идет из детства, где «в ногах зверюшки-валенки, сунуть ноги, пробежаться, покружиться сонным, маленьким и щекой к теплу прижаться». Земля у него похожа на печь, которую побелила мама.

Иосиф Бродский как-то сказал, что «поэзия – колоссальный ускоритель сознания для пишущего и читателя». Можно добавить: и мгновенное путешествие во времени. Не надо ничего объяснять, только почувствуй: «солнце ладошкою маминой скользит по моей голове». Эта ласка хороших стихов мне очень дорога. Вот стихотворение «Попутчики». Все точно: «льдинки отчуждения в воздухе тают, вагон гудит неторопливо: люди друзей обретают». Кто-то скажет: «Друзей, с которыми неминуемо расстанешься?» Но они ведь скрасили твое путешествие, и, возможно, именно попутчику ты доверил сокровенное. Так и общение со стихами при всей своей мимолетности способно скрашивать жизненный путь.

Любовная лирика поэта ясно очерчена семейным кругом, что бывает нечасто, и даже на склоне лет полна романтических признаний той, единственной, с которой так надежно и хорошо вместе:

По сборнику избранных стихов вполне можно представить жизненные ценности поэта. Старый дом, мама, жена, дети, друзья, любимые места вышневолоцкой земли. Не хватает только оды журналистской профессии. А ведь многие годы это хлеб Бориса Рапопорта. В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань? Вот и в своем предисловии к этой книге известный ценитель литературного мастерства член Союза писателей России Михаил Петров заметил, что «редкие трудники, как Борис Рапопорт, находили в себе силы жить в параллельных мирах: газетном и поэтическом. Не будем спрашивать, скольких это стоило сил, но годы работы в газетном суетном цехе не заглушили в его душе цветов поэзии».

Вот он оплакивает ушедших друзей-поэтов. Кто еще сделает это так пронзительно, с такой любовью? Не стало негромкого замечательного Константина Рябенького. И прорвалось: «Не понимаю, кто онеметь, мой постоянный, тебя надоумил, и потому не могу стереть в мобильнике имя твое и нумер». В поэтах бушуют «топки боли», и они уходят рано. «Мобильно-могильная связь» – это примета уже нашего времени, когда абонент навсегда недоступен. И бессмертный Мандельштам где-то рядом: «Петербург! Я еще не хочу умирать: у тебя телефонов моих номера».

Болит душа у поэта, когда речь заходит о родном языке. Над ним теперь тоже впору поплакать, как над ушедшими родными:

Свой язык автор бережет от залетного неточного слова, досадного штампа, газетного запала, пустоты, как у стручков без горошин. Но иногда, в сердцах, признается: «Блок не слышит, как ты кукарекаешь над жестоким жемчужным зерном».

Есть у Бориса Рапопорта еще одно коротенькое бунтарское стихотворение, навеянное пушкинским:

«куда ж нам плыть?»:

Достоинство этого сборника в том, что читатель не остается с этой последней строкой, как в пустыне. Есть куда плыть, идти, о чем мечтать, что любить и беречь. Как раз об этом – недавно вышедшая в свет книга Бориса Рапопорта, которая называется «Родинка».